– Правда? – скептически вздернула бровь Ирен.

Она сделала шаг назад – очевидно, чтобы мы с Годфри могли беспрепятственно любоваться ее нарядом. Или чем-то другим?

Этим другим была Клотильда. После обязательного совместного выхода супруг покинул ее, и она двигалась в гордом одиночестве, окутанная облаком ослепительно белого шелкового бархата и тюля, будто невеста.

Я не могла не отдать должное умению и альтруизму моих друзей: Клотильда из гадкого утенка превратилась в прекрасного белого лебедя. Теперь ее бледный цвет лица и длинная слабая шея выглядели исполненными грации. Почти бесцветные волосы, убранные с узкого лица, казались золотистым обрамлением художественного шедевра, восхитительно подчеркивающим ее женственность.

От волнения щеки Клотильды горели, но мне удалось заметить, что дело не обошлось без пудреницы и заячьей лапки. Я видела работу Ирен в каждом шелковом локоне, в каждой мерцающей бусинке, во всей бело-золотой ауре, которую излучала королева.

– Черт возьми! – произнес ошеломленный Годфри. – Что с ней случилось?

– Аллегра, – радостно пояснила Ирен. – У этой девочки огромный потенциал. Я, конечно, ей кое-что подсказала, но результат впечатляет, как я и ожидала. – Она бросила проказливый взгляд на Годфри: – Теперь тебе не кажется таким большим наказанием избегать домогательств Татьяны, оказывая внимание королеве?

– Если задание подразумевает танцы, то кажется, – признался он. – Немногие женщины решатся переделывать свою соперницу в лучшую сторону, – добавил он дразнящим тоном.

– Клотильда никогда не была моей соперницей, – возразила ему жена. – Моя единственная к ней претензия – ее аристократическое происхождение.

– Ты зря думаешь, что на короля могут повлиять внешние изменения, – предупредил ее Годфри. – Судя по его прошлым и нынешним предпочтениям, ему требуется больший вызов, чем может предложить обычная женщина, и, похоже, что он знает, где его искать. Трансформации Клотильды вряд ли привлекут его внимание.

– Допустим. – Ирен опустила голову, как школьница, которую подловили за мечтанием. – Но по крайней мере, она будет чувствовать себя увереннее, а это уже половина дела, будь то семейная жизнь или королевские дела.

Годфри печально улыбнулся:

– Тебе этому никогда не нужно было учиться.

Ирен пожала плечами; этот жест творил чудеса с бриллиантами Тиффани, не говоря уже о ее декольте.

– Некоторые знают все, что нужно в жизни, с рождения, а кое-кому приходится учиться, даже королевам.

– Для меня будет удовольствием, – сказал Годфри, – помочь королеве по-новому взглянуть на себя. Прошу прощения, дамы. – Он поставил бокал на поднос, поклонился и направился в сторону Клотильды. Ее еще никто не удостаивал своим вниманием, и когда Годфри подошел к ней, ее глаза вспыхнули.

Ирен наблюдала за королевой, как любящая нянюшка:

– Она выглядит еще более роскошно, чем я могла себе представить. Совсем не просто, Нелл, создать персонаж, который так противоположен твоему собственному образу. Женщины тратят всю жизнь на то, чтобы выявить свои лучшие черты. Искать чужие куда проще. Слава богу, что я не блондинка, – добавила она с новыми жесткими нотками в голосе, и я поняла, что она заметила Татьяну.

Как и следовало ожидать, предмет наших страхов обратил внимание на Годфри, когда тот подошел к королеве. Эта женщина не скрывала своего алчного интереса. Она скользила взглядом по залу, как ястреб, стоя у двери и ожидая объявления своего выхода.

Мы с Ирен пристально изучали ее, но, полагаю, совершенно по-разному.

Сегодняшняя ночь предназначалась для ослепительного блеска, и я действительно была ослеплена. Да и кто устоял бы перед красотой трех этих женщин?

Клотильда в ее новом блистательном обличии излучала поистине королевское величие – первый раз в своей жизни. Ирен, в царственном красном, призвала на помощь все свои театральные уловки и природную женственность, сплавив их в единый сверкающий образ. Она полыхала, как огонь, готовый расплавить снег ледяного достоинства Клотильды.

И наконец, Татьяна. Я испытывала отвращение к этой женщине, но в тот вечер не могла отрицать ее притягательность. Она была одета в черное, как Ирен, когда дебютировала в роли леди Шерлок. Отвага, с которой Татьяна решилась выйти на ту сцену, где Ирен уже успела о себе заявить, больше говорила даже не о ее прекрасно развитом чувстве стиля, а скорее о внутренней силе и амбициях этой женщины.

И если черные петушиные перья на платье Ирен выглядели изящной защитной броней, платье Татьяны скорее напоминало сеть своим сплетением хитроумно украшенных бисером нитей. Оно обволакивало ее так же чувственно, как шелка «Либерти», и сверкало мелкими черными блестками, словно угольными снежинками. Мне вспомнился персонаж Ханса Кристиана Андерсена – опасная, но притягательная Снежная королева. Татьяна была Королевой Пепла, облаченной во тьму, с тлеющими угольками чувств, слишком черных, чтобы проливать на них свет дня.

Суждено ли Годфри стать бедным Каем, в чье сердце Королева Пепла швырнет осколок своего черного сердца? Готова ли Ирен превратиться в преданную Герду, которая сможет обойти весь мир, только чтобы спасти душу любимого от коварной соперницы, жаждущей ее?

И кто я сама в этой драме? Неужели Маленькая разбойница с острым ножом, которая поможет Герде? Вот уж вряд ли. В тот день, когда я возьму в руки любой нож, кроме столового прибора, Голем не просто проснется – он вежливо постучится в двери и усядется отобедать в Пражском замке!

Я изучала Татьяну, эту неумолимую, испорченную, умную и дьявольски опасную женщину. Возможно, именно она стала причиной болезни Квентина в Афганистане почти десять лет назад. Сердце у меня сжалось, как не сжималось даже при виде Голема. Тогда мы повстречали – если увиденное было правдой – всего лишь неразумное пугало. Теперь же передо мной в обличии женщины стояло чудовище куда более ужасное, чем любое порождение каббалы. Оно готово было добиваться своего, не задумываясь о том, кому это причиняет боль. Столкнувшись лицом к лицу с таким эгоизмом, будь он в ребенке или в главе государства, честный человек всегда находится в смертельной опасности.

Затем я вспомнила предсказание цыганки. Пусть я не верила в подобную чепуху, но и забыть ее тоже не могла. Три королевы, говорила она, схлестнутся в Праге не на жизнь, а на смерть.

Три королевы. Белая, красная и черная. Кто победит и какова будет награда? И какова цена?

Как часто бывало, когда Ирен приводила в действие свои грандиозные планы, она забыла про довольно очевидную деталь: про меня.

Годфри сторонился Татьяны и ухаживал за королевой; Ирен внимательно следила за русской. Они оба были заняты делом. А я, по обыкновению, оказалась в стороне.

Зато я могла бродить по залу и наблюдать за всеми. Этим я и занялась.